<em>28 лет спустя</em> забывает, что делает фильм о зомби великим

Хотя не прошло и 28 лет с тех пор, как писатель Алекс Гарленд и режиссер Дэнни Бойл впервые представили свое ужасающее видение быстрых зомби в фильме 2002 года «28 дней спустя» , я не вижу смысла вдаваться в подробности о названии их нового сиквела «28 лет спустя» . В конце концов, «23» кажется достаточно близким. Тем более, что в настоящее время мир, похоже, изрядно заражен вирусом Ярости.

Начальная глава Гарленда и Бойла в их стремительной зомби-франшизе вышла в кинотеатрах сразу после 11 сентября. И она пришла с жутко знакомым покалыванием экзистенциального ужаса. Тогда казалось, что мир изменился так сейсмически, так быстро, что, казалось, все уже никогда не будет прежним. В каком-то смысле, так и есть. Если вы включите телевизор и посмотрите, что сейчас происходит на Ближнем Востоке и в Украине, и даже здесь, в Америке (от южной границы до улиц Лос-Анджелеса и ежедневного безумия внутри 1600 Пенсильвания-авеню), этот фильм теперь больше похож на пророческий прогноз, чем на кусочек поп-эскапизма, который никогда не может произойти.

«28 дней спустя» был новым видом фильма о зомби. Гарленд и Бойл взяли формулу из основополагающей классики Джорджа А. Ромеро, «Ночи живых мертвецов» 1968 года и «Рассвета мертвецов» 1978 года, и усилили ее смертельным коктейлем из Red Bull и дешевой скорости дальнобойщика. В одночасье медленные, шаркающие зомби исчезли; появились берсеркеры, перекофеиненные зомби. В этой новой кинематографической вселенной нежити ужас был тем, от чего можно было убежать. Он был более непосредственным и более леденящим. «28 дней спустя» был одним из тех редких фильмов ужасов, которые снимались раз в десятилетие и которые не только могли напугать вас до чертиков, но и давали вам что-то пьянящее, чтобы пожевать после финальных титров.

К сожалению, ребята, вирус Ярости эволюционировал.

Бойл и Гарленд в итоге пропустили продолжение фильма 2007 года, 28 недель спустя . Если вы не знали об этом в то время, вы могли бы сказать, что чего-то не хватает. В то время два режиссера были заняты съемками «Пекло» — разочаровывающего научно-фантастического триллера, который претендовал на глубину «Космической одиссеи 2001 года» Стэнли Кубрика, но в итоге приземлился довольно далеко от цели. В их отсутствие бразды правления были переданы Хуану Карлосу Фреснадильо из Intacto , испанскому наемнику, который, казалось, не знал, куда он хочет направить историю или что он хочет сказать. Если первый фильм казался созданным с точностью скальпеля хирурга, второй казался сделанным тупым ножом для масла. Он все еще резал, но не так глубоко.

Это продолжение практически дезавуировано в последней части франшизы, 28 лет спустя . Есть одна пренебрежительная, мимолетная ссылка на события того фильма, но затем она просто отметается в сторону, как неприятное воспоминание. Меня это устраивает. Что меня меньше устраивает, так это то, насколько смешанным является новый фильм, особенно учитывая почти два десятилетия, которые нам пришлось ждать этой новой главы. Да, беспорядочные орды вернулись и более голодны, чем когда-либо, но фильм так и не работает ни как первобытный, разрывающий подлокотники фильм ужасов, ни как троянский конь, система доставки тех Больших Идей, которые любят продавать Гарланд и Бойл.

Действие фильма «28 лет спустя» , действие которого происходит на живописном острове у северо-восточного побережья Англии, фокусируется на сплоченном сообществе выживших, защищенных от плотоядного роя на материке узкой дамбой, которую можно пересечь только во время отлива. Они живут в постапокалиптическом аграрном обществе, где юных мальчиков сообщества учат владеть луками и стрелами и стрелять в «голову и сердце» своих живых мертвецов-преследователей по ту сторону канала. Один из этих мальчиков — Спайк, печальный и тихий двенадцатилетний мальчик (которого играет выдающийся новичок Элфи Уильямс), который отправляется через дамбу со своим суровым отцом (Аарон Тейлор-Джонсон) на свою первую охоту — ужасающий обряд посвящения, который ударит его и по голове, и по сердцу.

Как только отец и сын достигают материка, зараженные дают о себе знать стонами. И как же они изменились с момента выхода предыдущих двух фильмов. Оказывается, эти зомби эволюционировали в разные вариации. В дополнение к уже знакомым быстрым зомби, есть также «медлительные и низкие» (болезненно тучные, похожие на слизней трупы, которые скользят по земле и перекусывают червями, как карпы, питающиеся донными водами) и гораздо более опасные «альфы» (которые выглядят как быстрые зомби, но настолько мускулистые и вытянутые, что выглядят так, будто накачались анаболическими стероидами и протеиновыми коктейлями). Первых довольно легко убить. На самом деле, Спайк совершает свое первое убийство, засадив одного из этих упитанных, похожих на ленивцев ужасов в яремную вену самодельной стрелой. Но альфы… это совсем другая история. Они умны и быстры, у них гигантские протезные члены. У них также есть отвратительная привычка отрывать головы своим жертвам-людям и вырывать им позвоночники, как космический зверь с дредами из «Хищника» Арнольда Шварценеггера.

После того, как Спайк и его отец с волнением бегут обратно по дамбе на шаг впереди одного из этих разъяренных альф, мальчика приветствуют как героя-победителя. Но он стал свидетелем чего-то на материке, что все еще терзает его — костер вдалеке, который, по словам его отца, был разведен доктором Келсоном, врачом, которого он знал до вспышки, который с тех пор стал настоящим полковником Курцем. Но это застревает со Спайком, потому что его мать (Джоди Комер) страдает от раскалывающихся головных болей и диссоциативных заклинаний. Она там, но ее нет. Спайк думает, что доктор Келсон сможет ей помочь. Поэтому он тайком протаскивает ее мимо ворот их укрепленной деревни и направляется к этому костру — и, как он надеется, к лекарству.

Опасное путешествие в поисках Келсона занимает большую часть фильма. И хотя ему удается вкрапить капельку сентиментальности между встречами с зомби, Бойл, похоже, знает, что поездка может стать немного унылой. Поэтому он монтирует старую и тревожную аудиозапись стихотворения Редьярда Киплинга «Ботинки», а также зернистые фрагменты кинохроники о солдатах Первой мировой войны, отправляющихся на войну, и клипы со средневековыми лучниками, взятые из экранизации «Генриха V» Лоуренса Оливье 1944 года, чтобы оживить фильм. Как будто он не спал целую неделю, изучая и разбирая «Прирожденных убийц » Оливера Стоуна. Но весь этот стиль и шипение кажутся ненужными и неуместными. Они кажутся отчаянными.

События немного набирают обороты, когда они наконец встречают Келсона (Рэйф Файнс), призрачную фигуру, обмазанную красным йодом (по словам доброго доктора, это помогает предотвратить инфекцию). С его бритой головой и храмом возвышающихся памятников мертвым, построенным из костей и черепов, Файнс делает импровизацию на Куртца Марлона Брандо в «Апокалипсисе сегодня» . Это не значит, что он не хорош. Он хорош. На самом деле, очень хорош. Но это указывает на то, как много идей фильма кажутся вторичными и переработанными.

Многое уже было написано о кривых зеркальных намеках « 28 лет спустя » на пандемию COVID (страх перед инфицированными, паранойя, социальный коллапс) и Brexit (изоляция Великобритании от остальной Европы). Но я не могу не чувствовать, что аллегорический охват Гарленда и Бойла превышает их возможности. Лучшие фильмы о зомби (опять же, см. работы Ромеро, Джорджа А.) понимают, что зрители платят за внутренние острые ощущения и озноб. Конечно, режиссеры более чем приветствуют наложение метафорического подтекста. Но в конце концов, мы хотим, чтобы в первую очередь нас напугали до чертиков. В «28 годах спустя» Гарленд и Бойл делают все с точностью до наоборот. Они дали нам фильм, который нацелен на голову и сердце, но не попадает ни в то, ни в другое.